Афганский дневник сержанта Белозорова (часть 3)

Петя Дедович служил в группе связи, ходил на операции в основном с нашей ротой. Как-то ночью выехали на операцию на нескольких грузовиках. Машины подняли сильную пыль. Водитель не увидел поворота дороги, и машина с людьми рухнула в обрыв и перевернулась. Мы ехали за ними, и все произошло у нас на глазах. Обрыв был не слишком высокий, машина под брезентовым тентом. Мы быстро спешились, помогли ребятам выбраться. И только один человек очень сильно пострадал, его придавила машина. Это был Петя. Мы быстро руками приподняли грузовик, осторожно достали Петю, вызвали «вертушку», доставили его в госпиталь, где прошла срочная операция. При такой аварии он отделался достаточно легко: помогло богатырское здоровье. Была удалена селезенка, парня комиссовали, он долго лечился в Союзе. Благо поправился, сейчас у него все хорошо, старые травмы почти не тревожат.

Еще успевали делать и печатать фотографии, готовили «дембельские парадки» и альбомы. Придумали, как делать наколки. Мне они никогда не нравились. Но после Маравар подумал, что в случае чего они помогут опознать тело. Наколол группу крови…

Иногда привозили фильмы и даже устраивали их показы.

Были гитары. Некоторые ребята очень хорошо играли и пели. Подбирали песни, переписывали. Лучшим гитаристом был Витя Хорьков из Ужгорода. У него такой чудный голос, красивый, густой. Песен знал великое множество, особенно ему удавались украинские народные. Ну а мы с ним тосковали под «поручика Голицына», как-то очень проникновенно и к месту она выходила.

Писал достаточно много писем. Старался, чтобы мать не волновалась и постоянно получала весточки. С письмом тоже произошел курьезный случай. Мама без содрогания не может его вспоминать до сих пор. Командование части решило поощрить меня — благодарственным письмом родным. Мне ничего не сказали. Маме приходит казенный военный конверт, подписанный не моей рукой. Она говорит: какие только мысли не пронеслись в голове! Основная — пришла похоронка… Не открывала конверт очень долго, боялась читать. Наконец решилась. А потом долго вспоминала людей, которые отправляют такие благодарности и чуть не доводят матерей до инфаркта…

Увольнение в запас

Время пролетело очень быстро. Оно было насыщенным, интересным, трагическим и героическим. Ведь всякое случалось. Дело свое мы делали хорошо, воевать научились. Приближался «дембель». Был конец октября, готовилась крупная операция в Джелалабаде. Перед строем батальона зачитали приказ об увольнении в запас. А потом ротный доводит до нас, что надо сходить на крайнюю войну, — у нас много больных. Если можете — помогите. Конечно, идем.

Про болезни следует сказать особо. Они у нас были, но не в массовом количестве. Болезни очень противные: гепатит, малярия, брюшной тиф. Очень старался ничем не заразиться. Давали на выходы специальные трубки, через которые можно было пить воду из открытых источников. Делали прививки.

Выехали на операцию. Пока добрались, пока разместились... Ночью у меня начинаются то жар, то озноб, слабость, тошнота, температура за 40. Пытаюсь держаться. Сутки промучился. Иду докладывать ротному, что плохо мне. Он только глянул, сразу отправил в госпиталь. Благо инфекционный госпиталь был в Джелалабаде, где мы сейчас находились. Когда меня осматривали врачи, поставили диагноз — желтуха, малярия, энтероколит. Долго щупали и проверяли. Даже они не встречали такого «букета в одном флаконе». Лечение было никакое: обильное питье верблюжьей колючки и витаминка какая-то. Похудел килограммов на двадцать. Очень грустно было. Уже приказ объявлен, учеба в институте началась, а ты лежишь и ждешь. Неделю провалялся в госпитале, кризис миновал, температура спала. Думаю, пора в батальон и домой. Путь уже был известен, форма своя. Сбежал тем же маршрутом. Правда, в батальоне доложил, что сбежал. Правильно сделал, в этот раз искали, и в батальон пришел запрос из госпиталя обо мне.

Успел как раз вовремя: формировалась очередная «дембельская» партия. Меня включили в ее списки. Провожали красиво. «Дембелей» пригласили на трибуну, батальон перед нами прошел торжественным маршем. Мы поклонились у памятника погибшим. Был накрыт отдельный стол, комбат пел под гитару. Очень трогательным был момент расставания. Мы и остававшиеся пацаны четко понимали, что до следующего «дембеля» может случиться всякое. И, может, видимся в последний раз…

Потом «вертушкой» в Джелалабад, самолетом в Кабул и, наконец, — в Ташкент. Там столкнулись с советской действительностью. Билетов на самолет в Москву не было на несколько недель вперед. Поехали к Пете Дедовичу, в ташкентский госпиталь, где он лежал. Попали в алчные руки таксистов. Потом на железнодорожный вокзал — купить билеты на Москву. Увидели, как наперсточники обчищают карманы солдат. Один артиллерист проиграл все, даже билеты. Пришлось вступиться, чтобы отдали деньги хотя бы на проезд. Хотя сам виноват, конечно. Никто ведь насильно играть не тянул. Потом почти неделя в поезде. Москва. Минск. И вот я дома!

За время службы я встретил много достойных, мудрых, смелых и замечательных людей. Хочу выразить им слова благодарности за науку, за то, что возились со мной и учили уму-разуму.

Встречались и подлые люди, но их я не помню.

Особо признателен своему комбату Григорию Васильевичу Быкову. У служивших под его началом мнение об этом офицере очень противоречивое и неоднозначное. Но я считаю, без него батальону было бы очень плохо. Быков сумел собрать, объединить, возглавить, научить. Я горжусь, что воевал под началом такого командира. Вечная ему память! Он рано ушел из жизни, не выдержал развала могучего государства — Советского Союза.